Моя мама... Моя Кися умирает.

Я повторяю эти слова себе и в разговорах довольно часто - мне надо привыкнуть. Мне надо привыкнуть к мысли, что мне придется ее хоронить гораздо раньше, чем я думала (я думала, пройдут десятилетия, года, вечность!.. Моя мама успеет переняньчить моих внуков, я с ней наговорюсь и!.. И это будет быстро и безболезненно.), что мне придется делить с Женькой имущество и оформлять дарственную.

У нее идет кровь, она ничего не ест (овсянка на молоке без всего и манка, иногда рис - это не еда, а ХРЕНЬ).

ЕЙ БОЛЬНО.


Господи боже, дай мне сил! Высшие силы, внемлите мне, позвольте бороться, позвольте держать лицо, не дайте сойти с ума!..
Я теряю веру.
Я ненавижу себя.
Я люблю ее!

...Это черные, рычащие, ненасытные звери рвут меня изнутри; они мрачны, злы, темны - в них нет ничего хорошего; это настоящий, вечно голодный мрак, пожирающий все на своем пути и друг друга. Даже если на них есть цепи - они отгрызают себе конечности, разбрызгивая повсюду черную кровь; рвут и гложат звенья, разрывая себе рот и ломая зубы...
...некогда, очень-очень давно, они были прекрасными, свободными... Их шкура была яркого, белоснежного цвета и переливалась на солнце, как алмазная крошка...
Но это было очень давно.
А сейчас они не знают ничего, кроме боли и цепей; они рабы и давно потеряли разум...
Когда их освободят, я не знаю, какая судьба их ждет - вернут ли они свой первоначальный облик или уже никогда, никогда не найдут спасения...